В комнате темень и слышно как перестукивают часы. Под одеялом тепло и покойно, за окном, покрытым наплывшим снизу льдом, а сверху разукрашенным белыми узорами морозная ночь. Слышно как в групке гудит пламя, это затопил хозяин, он звякает сковородой, чайником, значит скоро утро. С бодрыми шутками мы, городские, одеваемся, завтракаем, напиваемся чаем и, снарядившись, выходим в светлую мглу на двор, где уже стоит вторая часть нашей сегодняшней компании. Это старшие Барайшуки - два брата и их сыновья. Не дает ослабить шворку Водила, русский гончак. Крупный кобель с большой головой, мощный и спокойный. После радостных приветствий всей компанией выходим за деревню. У Дмитрия Барайшука в руках прибор для слежения за собакой, на котором видна карта окрестностей и курсор передвижения собаки. По прибору видно где находится собака, с какой скоростью она движется. Ведущий сразу может понять гонит собака, распутывает след или же остановилась на месте.
В лесу навесь. Снег прижал хвою к земле и под каждой елкой сделал домики в которых может укрыться и лиса, и заяц, и кабан. Свежие следы косуль встречаются нам часто и охотников волнует не собьется ли собака за козой? Не потеряем ли время понапрасну? Но гончатники уверяют, что собака работает только по зайцу и по лисе, на коз не скалывается, потому что никогда коз из-под выжлеца не стреляли, а только снимали его со следа не показывая никакой заинтересованности. Собака в возрасте пяти лет уже это прекрасно осознает и если стала на след, то гонит, не сбиваясь на другой.
В предвкушении гона мы пробираемся по заснеженным кустам и ельникам, которыми густо поросли невысокие холмы, собака ищет впереди нас изредка показываясь на глаза. Перевалив через очередной бугор, я вхожу редкий сосновый лес. Ветер посдувал снег с крон и на черничнике то здесь, то там чудятся заячьи скидки. Из-за спины, из зарослей вывалился гончак и на прямом ходу, будто кто его палкой огрел, разворачивается и, опустив нос, мимо кустиков можжевельника, приостановившись почти до шага скрывается за поваленной сосной. Старший Барайшук, видя такое дело, начинает порскать и командует всей нашей ватаге растянувшейся в кустах занять лазы. Половина компании не знакома с местностью, но видя, как разбежались по просекам и дорожинам местные ребята, подстраиваемся и мы, городские.
Не прошло и пары минут как выжлец натек на лежку, которая была совсем рядом с ночной жировкой , и по свежему следу на махах погнал зайца. Будто уши отложило после длинного спуска: высокий, чистый голос порвал тишину хмурого дня и по дуге пошел ходить по холмам. Я по следу собаки быстро выскочил к лежке и от нее, в сторону от других номеров занял свое место. По следу было ясно, что поднят беляк. Будоража нервы гон, то удалялся, теряясь в навеси, то вновь рождался из тонкого далекого звона. Неправильным кругом заяц шел к лежке и, не дойдя до нее совсем малость, отвернул на новый круг. Татарские крови Сергея Марченко взыграли и погнали его наметом наперерез. В тот самый момент, когда он вывалился на холм, с противоположного склона перед буреломом показался беляк и промедли Сергей, завошкайся – все скрылся бы зверь в буреломе. Не таков наш «Марчелло». После выстрела слышим «дошел!» и с уже отпазаненым зайцем на перевязи, дымясь паром слушает « с полем!».
Следующий напуск в старых ельниках. Место самое что ни на есть рябчино-белячиное. Густой подрост, с лесным хламом перемежается мшистыми полянами и небольшими ягодниками. Снеговая крыша давит вниз. Глушь и тишина. Водила поднял зайца скоро, но сошел со слуха. А мы ждем. Рано или поздно должен венуться белячек в свой лесной угол. Все стоят недвижимо заняв места на просеках и перекрестках дорог. В чаще видимости нет. Начинают пересвист рябчики. Один сидит в елке недалеко и я достаю манок чтобы его подзадорить. Рябчик после пары отзывов пОрхнул и перелетел совсем рядом. Начинаю снимать рюкзак, чтобы достать фотоаппарат и слышу гон. Беляк выходит на свои делянки и начинает ходить на малых кругах по завалам. Ельник звенит от гона, а я сжимая ружье уже собираюсь лезть в чащу на перехват, как сначала слышу, а потом вижу промельк. Через минуту по дороге на меня выкатывает беляк и падает прямо на ней после дуплета. Проходит пара минут как по следу подваливает гонец и прихватив, трясанув зайца, отпускает его и ложится рядом. Наступает пора моего триумфа. Хотя я понимаю, это дело случая, что на меня выскочил. Главноя заслуга собаки и хозяина, который без устали ее нахаживал, занимался воспитанием и содержанием, ради трех-четырех месяцев охоты в году.
Третьего зайца Юрий Иванович Барайшук сбивает сразу на первом круге. Усиливается снегопад и мы направляемся в деревню. Водилу отзывают трубя в стволы и в наступающих сумерках мы уже в предбаннике стягиваем сапоги и заснеженную одежду. Пока паримся нам рассказывают о традиции встречи всех окрестных охотников в день закрытия. За ужином радость от охоты омрачается новостью:
- Видимо, в ближайшие годы не сможем охотиться в этом месте, где сегодня были.
- А что ж помешает?
- Пришли новые хозяева угодий и отводят нашу сторону под зону копытных. Ни нас не спросили, ни кого из остальных местных. – в голосе старших охотников слышна не просто досада. – оставили нам под гончих всего-ничего. Будем на будущий год утюжить уголок всем скопом, а это уже и не охота…
Как же так? Ведь должны при охотустройстве прислушиваться и к местным охотникам. И в наше время, когда кабана не стало, нужны ли такие площади под зоны копытных? Может быть лучше привлекать охотников другими видами охот? Заняться дичеразведением, мониторингом и современными методами управления популяциями? Но, видимо, не скоро все это случится, а будут по старинке передвигать границы зон по карте, лишь бы сократить угодья для простых охотников, считая всех браконьерами.
В воскресенье был напуск в яблоневом саду и после часа хождения по торным русачьим тропам без подъема мы решили охоту закончить. Дорога к сбору гончатников шла через пойму и за километр до места мы увидели как с горы к нам навстречу сбегает высокий охотник в лыжной шапочке.
- Хлопцы! Сука работает в кустах, давайте постоим последний часик в этом сезоне, может выгонит!
Крупные черты лица и пышные усы делали его лицо свирепым и неуловимо на кого-то похожим, но обращение к нам, незнакомым для него охотникам было учтивым и приветливым. Это был знаменитый местный гончатник Елисеев Михаил Анатольевич. Мы заняли лазы на дороге и через час гон сошел со слуха. После этого все уже окончательно уверились в закрытии охоты.
Но впереди нас ждала встреча с другими охотниками. Страстными охотниками-гончатниками, для которых охота не просто добыча зверя, а прежде всего правильное ритуальное действо, традиция, которая передается из поколения в поколение. Охотники, которые не жалеют ни средств, ни сил, ни времени для подготовки собаки, для которых услышать как варит гон в лесу, как работает одна, смычек, а лучше стая гончих по зверю высшее наслаждение, а добыть зверя из-под собак это только логическое завершение ритуала охоты.
- Рассказывайте, охотники, кто, как добыл зверя. Как собаки работали? Что запомнилось в этом сезоне? Давай, Виктор! - Михаил Анатольевич уже успел со всеми перезнакомиться. Мы в свою очередь перезнакомились с другими местными гончатниками и наша беседа началась на окраине деревни за столом, на который выложили провизион. Собаки были навязаны рядом и им периодически перепадали кусочки.
Все обстоятельно обсуждали много ли зверя в этом году, как работали собаки, не обошли вниманием и больной вопрос о переделе угодий, от которого территория для гончих сократились в разы…
- Хочу сказать, вам молодежь! - Елисеев обвел нас взглядом, гомон стих. – Не забывайте традиции наших предков, вон они лежат – Елисеев указал на бугор с кладбищем - охотьтесь, заводите собак, учите детей своих, внуков охоте. Мы живем на этой земле, трудимся, она наша. Поэтому нам и охотиться здесь.
Автор
Тема: Традиционное закрытие. (Прочитано 8583 раз)